На вечерней дороге показался большой красный автобус с круглыми желтыми фарами. Он медленно полз, из-под колес вырвались грязные комья снега, и даже на расстоянии было слышно, как он звучно гудит.
Баирма, закутанная по нос в большой шерстяной платок, увидела автобус первой и не сводила с него глаз. И уже не чувствовала, что зимние сапожки жмут, потому что надели толстые носки, что шубейка давит на плечи. Упало из рук маленькое зеленое ведерко, и высыпались оттуда на снег несколько разноцветных стеклянных шариков и старые машинки без колес.
— Баирмушка, — позвала ее бабушка, ссаживая с санок младшую.
Девочка шмыгнула носом, но продолжала смотреть, как приближается эта красная, чудовищная машина.
Бабушка позвала погромче, и несколько человек на остановке взглянули на Баирму, но она ничего не замечала.
— Баирма, собери игрушки, автобус идет, — бабушка сгребла младшую правой рукой, а другой взяла санки.
Автобус был уже совсем близко. Свет фар ощупывал остановку, и стало даже больно глазам от яркой переливающей мишуры падающего снега. От автобуса несло жаром, может быть потому, что он был красный, так обыкновенно рисуют огонь, либо оттого, что за ним клубилось сладкое облако дыма. А в освещенной кабине сидел большой усатый мужчина в черной шубе: волосатые колечки завивались, как у маленького барашка. В ушах вдруг появилась какая-то музыка, будто зазвучали колокольчики.
— Игрушки, Баирма! Стой!
Баирма сделала шаг вперед и полетела наверх – как будто была очень легкой, как будто была снежинкой.
Стало тихо. Она болталась на вороте своей шубейки. Незнакомый мужчина держал ее крепко, высоко над землей. Бабушка же молчала. Только младшенькая вдруг заплакала, показывая на сестру.
Двери автобуса открылись со свистом. Оттуда выходили зимние люди. Баирма же смотрела на ведерко и прозрачные шарики.
