Аюр Будаев был действительно злой человек.

Что интересно, о своем дурном качестве он знал, раскаивался, да только поделать ничего с собой не мог. Постоянно душила его злость, шла за ним как проклятая подруга, куда бы он ни собрался, чтобы ни делал. Бывает, и уснуть не может, гложет его злость, как другого чуткая совесть. И не сказать, что жизнь его подтолкнула к такому. Совсем, нет. Вот брат его младший — Володя. Добрый человек, уж как его любили все родственники. Правда, непутевый. Институт бросил, спился, потом жил у матери на иждивении, помогал по хозяйству, деньги у нее иногда подворовывал, да потом искренне сожалел. И хотя Аюр к сорока годам стал директором большой школы, да и пару магазинов имел в бизнесе, торговал книгами, а Володя так и продолжал сдавать пустые бутылки, вся родня больше примечала младшего брата. Придут в гости Галине Хышектуевне, сядут на кухне, Володя начнет на стол собирать, они уж и журят его, а он улыбается, да так добро отвечает и поинтересуется как дела у детей, как на работе, здоровье у старших. Глядишь, минут через пять все сердечно попивают чай с молоком. Аюр же, когда приходил к матери, долго и злобно поддевал брата. Называл его «пьяницей», «ничтожным человеком», «позором». Жена Аюра — худая, как палка, да и с противной обезьяньей рожей, всегда в гостях у свекрови присаживалась на самый краешек стула, поджимала тонкие губы и оглядывалась вокруг, словно вздыхала про себя «в какой вертеп я попала». Володя, заваривал чай, еды разной доставал, кивал согласно головой на каждую фразу брата. Если Галина Хышектуевна не выдерживала и заступалась за младшего сына, то Аюр восклицал «да ты его своей любовью портишь»!

Так и переживала мать по двум поводам, что Володя опять запил и что Аюр ругается. Может от этого, а может по старости, заболела она сердцем. Ослабела совсем. Аюр достал самых дорогих лекарств, позвал уважаемых врачей, сделали ей операцию. Володя ухаживал за мамой, ни на часок от нее не отходил. Придут к нему друзья-собутыльники, он их посадит на кухне и попросит потише себя вести. Застал такое однажды старший брат, да как закричит «пьяница несчастный, у тебя мать умирает, а ты тут бухаешь!», разогнал всех. А Галина Хышектуевна плачет и просит его «не надо, Аюр, не надо». Володя стоит, пьяный, виноватый, голову склонил. У Аюра же внутри злоба такая, что чувствует еще немного и накинется на брата с кулаками, а потому поспешно вышел из квартиры, да быстрей по улице. Володя кричит ему вслед с балкона, Аюр отмахивается и слышать не хочет. «Мама умерла!» — кричит Володя. Детишки во дворе притихли, только толстая девочка никак не может унять старые качели, они и скрипят жалостливо.

Мать похоронили достойно. Родственники к Аюру с почтением, а младшего жалеют, женщины пожмут ему руку или по щеке погладят. По материнскому завещанию квартира, да и прочее нехитрое хозяйство досталась Володе. «Правильно рассудила, — говорили знакомые, — у старшего все уже есть». Аюра же злость мучила, что мать отдала все брату. «Вот увидишь, пропьет квартиру», — повторял он своей жене даже в постели. Она не отвечала ему, ее молчаливая злоба на свекровь была еще сильней. Лежала, сжав губы. Только голубела ее сорочка в черноте спальни. И за окном темно было.