Душу старого Пусуу украл дракон.
Дракон прилетел, когда наступила февральская полночь, и в городе стали один за другим гаснуть огоньки окон. В Улан-Удэ люди ложились спать. Заснула и Валентина, ухаживающая за своим отцом. Так и уснула, сидя рядом в кресле, положив руку ему на подушку, словно перед сном хотела ее поправить. Неспокойно дремала в другой комнате бабушка Цыпилма, уставшая за день. Менять судна, постель, кормить больного человека — тяжкое дело.
Только маленькая Эржена не спала. Она играла в детской, разложив тряпичные куклы на кровати, и пошла к дедушке, чтобы достать в шкафу большой китайский веер, который будет изображать волшебную птицу.
Старый веер хранили, спрятанным в пакете, в самой глубине шкафа, поэтому ей пришлось забраться почти полностью внутрь. В то самое время, как Эржена стараясь не шуметь, искала веер в дедушкином шкафу, на ночном небе вдруг зажглись две яркие звездочки. На самом деле, это большой черный дракон открыл свои глаза и устремил пылающий взор на тот дом, где была квартира дедушки Пусуу. Бесшумно махая огромными перепончатыми крыльями, он подлетел к самому окну. Через форточку пронеслась струя ветра, захлопнув дверцу шкафа, и Эржена оказалась закрытой в шкафу. Она испуганно глянула в комнату через замочную скважину и увидела, как дедушка подошел к окну. Правда, дедушка выглядел совсем молодым и грустным, был прозрачный как тонкий тюль или утренний туман. А в ночном воздухе раздавался тихий шепот, кто-то звал дедушку: «Пусуу, Пусуу». Эржена хотела окликнуть его, но тот повернулся в ее сторону, кивнул ей головой, вроде «как все нормально, Эржена» и проплыл сквозь стекло на улицу. Девочка выскочила из шкафа и увидела, как черный дракон уносит на своей спине ее дедушку. Все дальше и дальше, а она смотрела им вслед, пока их уже стало не различить.
Тело старого Пусуу все также лежало на кровати. Грудь вздымалась вверх и вниз — будто бы он продолжает спать, но Эржена-то видела, как дракон украл душу ее дедушки. Унес на своей чешуйчатой спине, похожей на скелет обглоданной рыбы. Она приложила голову к его груди, послушала как бьется сердце, погладила его руки, словно успокаивала.
Утром, когда все проснулись, а Эржена просто встала с постели (ночью она даже не сомкнула глаз), стало понятно, что дедушка совсем плох. Он уже не узнавал никого, не говорил, просто лежал, уставившись блеклыми глазам в потолок. Иногда же из глаз его текли слезы, а иногда он так испуганно ими водил по сторонам, словно боялся кого-то, мог кричать, или вдруг показывал на что-то пальцем, или стучал ночами по стене — громко, однообразно, долго.
Женщины нашли ему летнее место у окна. Он сидел у растворенных створок и часами смотрел куда-то вдаль. Эржена знала, что смотрит он ровно в ту сторону, куда дракон унес его душу. Денег не хватало на лекарства. Бабушка снова вышла на работу – стала уборщицей в местном магазине. На каникулах Эржене доверили сидеть с дедушкой. Пока бабушка и мама работали, она меняла белье, кормила, разговорила с ним. Ей казалось, что когда она машет на него большим веером, отгоняя мух или летнюю жару, то лицо у него вроде как светлеет, становится осмысленным, и хотя он не говорил с ней, но взгляд у него становился прежним — добрым и мудрым, будто ненадолго душа возвращалась к нему.
— Дедушка, — говорила Эржена, — если бы я знала, как вернуть твою душу. Я бы обязательно отправилась за ней, хоть на самый край света.
На выходных мама и бабушка оставались дома. Эржена забирала свои тряпичные игрушки и шла играть в парк за дорогой. Там на большом покрывале она раскладывала кукол, и сама садилась на самый его краешек и говорила — «чу, мы кочуем». Ей представлялось, что она на большой телеге катится по ковру из еловых шишек, нежных розовых цветов, то заедет под полог леса, то окажется на берегу реки, а вот и дорога по степи — длинная, длинная — если ехать по ней до самого конца, то можно найти душу дедушки Пусуу.
Однажды она взяла с собой на улицу старый веер и нечаянно его уронила. Не успела она испугаться, что разбила его, как веер стукнулся о корень сосны, вроде как разломился и обернулся в большую белую птицу. В клюве у птицы была красная рукавичка, которую она протянула девочке. Эржена надела ее и вдруг стала очень маленького роста. Теперь куклы казались ей большими, как взрослые люди. Птица взяла ее клювом за ворот платья и подняла в воздух.
«Я лечу к дедушке!» — почему-то уверенно подумала Эржена. Они летели над городом, не поднимаясь высоко, чуть выше домов, едва не касаясь серых крыш и верхушек тополей. Когда последние дома скрылись из виду, птица повернула в сторону гор, набирая высоту так, что две реки, сопровождающие их из города, казались двумя блестящими змеями, ползущими по желтой земле. Был уже почти вечер, когда птица приземлилась у склона горы. Она аккуратно открыла клюв и Эржена скатилась в высокую ароматную траву. Сняв рукавичку, девочка снова выросла, а птица упала на бок и превратилась в веер. Эржена положила в карман волшебную рукавичку и веер, и начала подниматься к вершине. Вся гора была покрыта загадочным лесом. За его границей солнечный свет сквозь ветви елей и сосен утопал в хвое, устилающей землю, искрился на влажном зеленом мху, падал и пропадал на листьях папоротников и хвощей. Там, за этим загадочным лесом, действительно мог жить дракон, укравший душу дедушки Пусуу.
Только девочка переступила границу леса, как увидела маленькую рыжую лисичку. Та смотрела на нее, спрятавшись за поваленным деревом, помахивая от волнения пушистым хвостиком.
— Здравствуй сестричка, — сказала лиса, — ты пришла за душой старого Пусу?
Эржена кивнула ей в ответ.
— И у тебя есть волшебный веер?
— Да.
— И волшебная красная рукавичка?
— Да.
— И кованый сундучок?
— Нет, сундучка у меня нет.
Лисичка расстроилась:
— Но тогда дракон не отдаст тебе душу старого Пусуу.
Эржена присела на поваленное дерево, не зная, что делать дальше. Лисичка подошла к ней, положила ей голову на колени и заглянула своими лукавыми глазами-бусинками ей в глаза.
— Не переживай, мы спасем старого Пусуу. Может маленькая волшебная рыжая лисичка сможет найти сундучок?
— А ты волшебная?
— Конечно.
Тогда Эржена и лисичка продолжили подниматься вверх по горе.
— Когда дедушка Пусуу был очень молодым, он отправился на войну, — рассказывала лисичка, — там ему пришлось с важным донесением скакать через пустыню. Ночью, в кромешной тьме. Он мчался, что было мочи, не оглядываясь назад. Было холодно, небо нависло над ним как прожженное сигаретами ватное одеяло, а огромный черный дракон наблюдал за ним с вершины этой горы.
— Пустыню? — переспросила Эржена.
— Если спуститься с другой стороны горы, по скальным отрогам, то окажешься у начала большой пустыни, что тянется и тянется к югу. Дракон живет здесь уже тысячи лет, летает ночами над землей, пожирая пропадающее дневное тепло, скучая от своей вечности.

Эржена представила себе, что это совсем не весело.

— Так вот, дракон смотрел на молодого Пусуу, и захотелось ему развлечься. Он издалека чуть дунул на коня, и тот упал обессиленный и холодный, будто окоченел еще в прошлую ночь. Величественный дракон опустился рядом со спешившимся Пусу, горевавшем о том, что не успеет привезти важное донесение, не сможет спасти сотни жизней. Дракон предложил Пусуу волшебный веер, красную рукавичку и кованый сундучок. Сказал, что веер превратится в быструю птицу, которая унесет его к месту назначения, если он наденет красную рукавичку.
— А кованый сундучок? — спросила Эржена.
— И Пусуу спросил, а как же кованый сундучок, для чего он. И дракон сказал, что единственное, что он должен делать с сундучком — не открывать его. Пусуу согласился, взмахнул веером, одел рукавичку и полетел к своим. В донесении он никому не сказал про дракона и его волшебные подарки. Правда, он все любопытствовал, что же в том сундучке, и почему его нельзя открывать. И вот однажды он не выдержал и открыл сундучок.
— И что тогда?
Лисичка улыбнулась.
— Тогда он стал драконом. А дракон превратился в Пусуу, вернулся в его улус и женился на его невесте, твоей бабушке.
Эржена остановилась, пораженная словами лисички.
— Значит я внучка дракона?
— Да, внучка дракона и моя троюродная сестричка. Дракон пятьдесят лет вел человеческую жизнь, работал бухгалтером, вступил в партию, воспитал твою маму, выдал ее замуж, правда, на третий год съел твоего отца, потому что уж больно плохой он человек оказался. Воспитывал тебя, водил кататься на карусели, покупал подарки на новый год и дни рождения. Но вот, болезнь сломила человеческое тело. И он позвал Пусуу, чтобы тот забрал обратно себе свою оболочку, старое немощное тело, а ему отдал его вечную черную броню. Но Пусуу, увидев во что превратилась его бренная оболочка, не согласился меняться, посадил дракона на свою спину и улетел к горе. Пусуу надеется, что дракон знает, как повернуть время вспять. Если все вернуть к той ночи в пустыне, тогда он бы не принял подарка дракона. А то, что такое драконьи подарки? Одно коварство. Но такого способа нет. Нельзя вернуть уже случившееся.
— Что же я должна сделать? Кому помочь? Пусуу или дракону? — загоревала Эржена.
— Видно будет, — сказала лисичка и быстрее засеменила вверх.
Поднявшись на вершину, они увидели первую звезду, зажегшуюся у самого горизонта. Она светила тепло, будто это окошко ее квартиры. Как же там мама и бабушка? Наверное, беспокоятся о ней. Ходят по улицам, кричать ее по имени. И никто, никто им не отзывается, только собаки лают.
— Где же живет дракон? — спросила Эржена.
— Тише, тише. Сейчас он появится, — сказала лисичка и припала всем телом к земле, словно подгибаясь под что-то большое и невидимое. Сгущающаяся тьма ожила и превратилась в дракона Пусуу, разложившего свои крылья почти на всю вершину горы. Рядом с ним она увидела блеклую, почти прозрачную душу старого дракона, похожую на струйку дыма от костра.
— Кто ты? — спросил грозно дракон Пусуу, выгнув длинную шею к девочке.
— Меня зовут Эржена, — сказала девочка, — я принесла вам веер и рукавичку.
— Мне не нужны ни веер, ни рукавичка, эти коварные подарки. Зачем ты пришла?
Голос его был рычащий, злобный, совсем не похожий на добрый голос ее дедушки. Прозрачная душа поднялась в воздух и встала между драконом и Эрженой.
— Она пришла забрать тебя домой.
— Нет! — зарычал дракон, — я не вернусь в то старое, сморщенное тело. Когда я заглянул в сундук, тело мое было телом батора, кожа моя была гладкой, волос мой был черным! А сейчас? Я должен стать немощным стариком! Ради чего?
— Пожалей нас. Бабушка Цыпилма очень плачет, — сказала Эржена, — она думает, что вы очень страдаете там, в своем теле. Она так измучилась ухаживать за вами, а иногда вы ночь напролет кричите, и унять вас невозможно.
— Не меня! Не меня! Пустая оболочка, бездушное тело, сброшенная чешуя, — забормотал дракон, в отчаянии качая головой туда и обратно.
— Дедушка Пусуу, пойдемте со мной, — заплакала Эржена, — как же я вернусь без вас? Вы лежите там совсем беспомощный и рыдаете, а я даже помочь вам не могу. Мама с бабушкой днем работают, а ночью сидят с вами, стали старые совсем, измученные. Если пойдете со мной, я вам буду книжки читать, расчесывать волосы, укладывать спать, поить сладким чаем. Дедушка, пойдемте.
Дракон опустил голову на гребень горы. Он смотрел на пустыню, расстилающуюся перед ним и почти видел себя самого, скачущего по ней. Он мчался тогда и говорил себе «я успею, я должен успеть». Перед глазами стоял образ юной Цыпилмы, поющей и танцующей. Вернется с войны, женится на ней, заведут детей. А потом и внуки пойдут, вот такие вот крошки, как эта Эржена. Будет дарить им подарки, водить на праздники, покупать красивую одежду, будет любить их. Цыпилму свою, детей, внуков.
Дракон глубоко и печально вздохнул. Рыжая лисичка вынесла откуда-то кованый сундучок, и дракон, последний раз взглянув на пустыню, открыл его. Тут же с него слетела черная чешуя, и Эржена увидела, что перед ней стоит ее дедушка Пусуу, привычный, старый, только бледный, как призрак. Они сложили веер и красную рукавичку в сундучок и отдали старому дракону, который уже расправлял свои крылья, радуясь по-новому воле и силе. Старый дракон посадил их на спину и понес домой. Лисичка махала им в след пушистым хвостиком, в темноте блестели ее глаза-бусинки, а может она плакала тихонько.
Дракон усадил их на подоконник, окно оставалось растворенным с самого утра. Дома никого не было. Мама и бабушка бегали по ночному городу, разыскивая свою девочку. Эржена посмотрела на дракона, он слегка кивнул ей, будто говорил «прощай», а потом развернувшись, полетел в сторону гор. Дедушка Пусуу стоял возле своего тела, не решаясь вновь в него войти.
— Я даже не знаю дочери, и тебя не знаю, — сказал он девочке.
— У вас будет время узнать нас, — ответила Эржена. Она присела рядом с телом и взяла его обездвиженную руку в свои ладошки.

Утром, когда мама с бабушкой вернулись, они увидели, что их девочка дома. Они уже хотели отругать ее, но тут она показала им дедушку. Он стоял у окна. Стоял сам. И сказал им смущенно: «здравствуйте». От такой неожиданности, женщины забыли, как их напугала маленькая Эржена. Они тут же поставили чай, накрыли стол. Весело же было в тот день! И еще целый месяц они жили так, не нарадуясь друг другу, посвящая своему Пусу каждый час жизни. Они смотрели фотографии, ходили гулять по городу, кушали в кафе, приглашали старых друзей и родственников. А через месяц дедушка умер тихо, во сне. Его нашли утром, отошедшим в другой мир. Он лежал, раскрыв глаза, и Эржене даже показалось, что в его черных зрачках она видит отражение дракона, летящего над пустыней. Потому она прикрыла ему веки, чтобы сохранить от других тайну дракона дедушки Пусуу.