«Глупо, — скажете вы, — у Гитлера есть усы, зачем же пририсовывать человеку то, что у него итак есть?».
Отвечу, поведав историю моего знакомого, который, конечно же, выдуман мною, но все же без сомнения читает сейчас это эссе.
Мой знакомый пострадал от одной девушки. Он невзлюбил ее с самого первого взгляда. Если попытаться разобраться в истоках этой большой нелюбви, то никаких рациональных причин найти не возможно. Объективно говоря, девушка была достаточно мила, общительна, на правой руке носила сразу шесть тоненьких серебряных браслетов. Когда ей пожимали руку, они позванивали. Но знакомому девушка сразу не понравилась, и это чувство неприязни усилилось еще больше, когда они оказались за одним столом в столовой, и она, пощипывая винегрет, рассказывала его друзьям о каких-то деревьях в Новой Зеландии, что живут по пятьдесят тысяч лет, и на срезе одного из них обнаружили изображение Гитлера.
— Гитлера? – переспросил знакомый.
— О, да, — ответила девушка, — только без усов.
Сидящие за столом засмеялись.
— Это правда было или вы шутите? – попытался уточнить мой знакомый.
Она вытерла губы салфеткой, скомкала ее и ловко бросила в мусорную корзинку у выхода.
— Ага, — сказала она. И больше ничего не ответила.
В принципе, здесь мы могли бы распрощаться с этими двумя людьми и начать рассуждать о странном дереве, и почему изображение Гитлера было без усов, есть ли в этом божий промысел, выражение всеобщей гармонии великих монад или даже об инопланетянах, что рисуют комиксы, сея семена каури, – искусство живущее 50 тысяч лет до своего самораскрытия. Однако нам, увы, не поговорить об этом с вами, потому что мой знакомый хоть и был в какой-то мере тронут историей об усах Гитлера, но все же гораздо более был ошарашен произошедшей с ним метаморфозой. Он перестал различать цвета!
Всегда, когда рядом с ним была эта девушка, все вдруг исходило каким-то оранжевым сиянием, похожим на компьютерные модели протуберанцев, рвущих космически вакуум. Самое смешное, он понимал, что это яблоко – красное, тот стул – коричневый, эта стена – белая, и если бы вы спросили его об этом, то смог бы ответить совершенно правильно. И все же – он видел мир оранжевым, когда она была рядом. И еще где-то минут пятнадцать после. А через какую-то неделю общения, он уже буквально чувствовал ее, и все начинало покрываться апельсиновым налетом за несколько секунд до ее появления.
Надо ли говорить, что ему никогда не нравился оранжевый цвет. А вся эта метаморфоза зрения его изрядна нервировала. Но разве можно было сказать ей об этом? И вообще поделиться с кем-нибудь? Ему бы пришлось сказать что-то вроде: «рядом с ней, я вижу все оранжевым». Он подозревал, и абсолютно справедливо, что все вокруг начнут уверять его, что он влюблен. Ничего подобного. Он не был влюблен. Мой знакомый ненавидел ее, физически. Все в ней раздражало его, он готов был бежать прочь, лишь только первая желтая изморозь падала на вещи. Она смеялась, он скрипел зубами. Она прикасалась к нему, он исходил судорогой, а потом дома обнаруживал у себя неприятную сыпь.
Избежать общения с девушкой не получалось. Знакомый звонил в одну недорогую авиакомпанию и спрашивал стоимость билетов в какой-нибудь город поблизости, но, трезво рассудив, понял, что ему там не на что будет жить. Он даже сходил к окулисту, но тот покачав головой, выписал ему аскорбиновой кислоты.
Наконец, он решил открыться одному из своих друзей или знакомых. По каким-то причинам, он выбрал меня.
Как и любого бы из вас, меня в первую очередь заинтересовала история об этом древесном Гитлере. Я подробно его расспрашивала, но он был слишком увлечен постигшим его зрительным увечьем. Обсудив все, мы остановились на том, что мне стоит поговорить с этой девушкой, поскольку был не исключен факт злокозненного колдовства с ее стороны.
Следует, наверное, сказать, что как люди здравомыслящие, я и мой знакомый, мы не верим в духов, сверхсущности, жителей Марса и рекламу. Однако знакомый, будучи очень впечатлительной личностью с тонким устройством нервной системы, мог проявлять идиосинкразические реакции на какие-то ее действия. «Колдовство», — решили мы называть все это одним словом.
Мы встретились с этой девушкой в парке. Она подрабатывала там, в свободное от учебы время. Девушка сидела в будке, обвиваемой плющом несносного зеленого цвета, а над ее окошечком висела старая металлическая табличка «дежурная парка». Здесь можно было приобрести билеты на аттракционы, но поскольку был вторник, выходной для всех каруселей, то никакой очереди, как впрочем, и людей, обычно ее составляющих, поблизости не было.
Постучалась в окошечко. Она выглянула оттуда и сказала, чтобы я подходила к задней двери. Обойдя конторку, я увидела огромный муравейник, почти в человеческий рост. Покрытый рыжей хвоей, он пах каким-то особенным кислым запахом.
— Самый большой в нашем парке, — сказала девушка.
Мы присели с ней на скамейку напротив муравейника. Я кратко обрисовала ей ситуацию, рассказала о том, что меня прислал мой знакомый, который испытывает зрительные галлюцинации, и нет ли в этом ее вины. Девушка слушала внимательно, почти не моргая, немного склонив голову набок, что делало ее удивительно похожей на птицу.
— А также меня очень интересует эта история о новозеландских деревьях, — окончила я свое повествование.
— Мне совсем не понятно, зачем вы мне это рассказали. Все, что я могу вам сказать, это то, что в 26 лет вы защитите кандидатскую, в 27 выйдете замуж за хорошего человека. Думаю, что именно два эти вопроса на данный момент являются для вас самыми важными. Забудьте о деревьях, усах и оранжевом цвете.
— Это как-то странно, — сказала ей я.
— Можно подумать, то, что вы говорили мне абсолютно нормальные вещи, — отрезала девушка.
— Что же мне сказать моему знакомому?
— Да скажите же ему честно, что любите его.
Она приподняла волосы, завязывая их хвост. Браслетики пропели «тинкер-белл».
— Но как же я скажу ему о любви, если он выдуман мною, а я лишь написала о нем в своем рассказе?
Девушка протянула мне руку, раскрыла ладонь и я увидела двух маленьких рыжих муравьев, бестолково бегающих по замкнутым в круг линиям жизни. Это были первые муравьи, замеченные мною в 2005 году, на апрельском бордюре.
Стало сразу понятно, что наступила весна. Этим летом мне исполнится 25. А моей голове так много глупостей, что хочется сесть за компьютер и написать самую дурацкую историю, которую вам приходилось читать.
А где-то, на далеких островах, деревья каури таят в своих сердцевинах другие истории мира.